Замечали, как неустанно расширяется сегмент диджитал-арта, посвященный изображению кибердев? 

Активное внедрение виртуальной реальности во все сферы жизни создаёт всё больший спрос на отрисовку соблазнительных и одновременно воинствующих женских образов. Ведь намного приятнее, когда в качестве экскурсовода по метавселенной вас встречает цифровая богиня, одетая в обтягивающую её формы броню, а не шаблонный, угловатый аватар с нелепо прикрепленным “интерфейсом”. 

Чтобы понять, почему нынешний женский образ в цифровом пространстве выглядит определенным образом, стоит обратиться к творчеству японского художника Хадзимэ Сораямы. Намеренно абстрагировавшись (но только на время) от громких коллабораций художника со стрит-брендами и хайпбист культурой, можно перенестись на полвека назад, к началу творческой биографии художника. 

Хадзиме Сораяма, родившийся в 1947 году, начал увлекаться рисованием еще будучи подростком. Он получил базовое образование в средней школе Имабари, где начал делать первые зарисовки в стиле пин-ап, вдохновляясь пубертатными настроениями и журналами Playboy. После школы Сораяма продолжает учиться и поступает в христианский университет Сикоку Гакуин. Его интерес переключился на изучение английской литературы и древнегреческого языка после прочтения книги Макото Оды “Я пойду и всё увижу”, посвященной странствиям по Европе и Азии.

На втором курсе он основал самиздат журнал Pink Journal, получивший разгромную критику со стороны преподавателей и сокурсников. Поэтому в 1967 Сораяма бросает университет и поступает на курс рисования в художественную школу Тюо. Пройдя годовое обучение, в 1968 году он начинает работать в рекламном агентстве в качестве штатного иллюстратора, а спустя уже четыре года уходит в свободное плавание фриланса, оттачивая навыки в создании картинок для различных клиентов.

В 1978-ом году Сораяма нарисовал своего первого робота. Как и многие гениальные вещи в искусстве, родившиеся по воле случая, идея создания нового облика робота появилась у художника не намеренно. Дизайнер Хара Коичи, готовил презентацию плаката Suntory и хотел использовать изображение С-3РО из “Звёздных войн”. Сроки поджимали, неоплаченные авторские права наступали на пятки. Тогда Коичи обратился к своему другу-иллюстратору, Сораяме, и последний нашёл решение проблемы.

Спустя год, в 1979-ом, художник соединил в одном изображении механизированную машину и соблазнительное женское тело, представив миру свою первую представительницу вида “Сексуальный робот”. Поскольку визуальным референсом был золоченый дроид из киновселенной Джорджа Лукаса, “Sexy robot” унаследовал от своего предшественника черты первичного прообраза — человека-машины Марии из “Метрополиса” Фрица Ланга.

Подчеркнутая анатомичность фигуры, выделенные сочленения частей тела, элегантность направляющих линий, сочетающаяся с материальным ощущением твёрдого, металлического корпуса. В этот канонический образ железного киборга Сораяма привнес манящий эротизм, свойственный американским пин-ап плакатам с полуобнаженными девушками. Секс-символы и модели, изображенные на календарях и рекламных баннерах в легкомысленных позах, демонстрировали идеализированные представления о “настоящей” женской красоте. И зачастую выполняли роль магнита для привлечения внимания потребителей, держа в руках какой-нибудь продукт. Негласное правило успешного маркетинга “секс хорошо продаёт и продаётся” продолжает оставаться актуальным, наверное, потому что до сих пор эффективно. 

Аэрография, выученная на примере работ иллюстратора Харуми Ямагучи, применяется Сораямой для гиперреалистичной передачи мельчайших деталей, различий текстур человеческой кожи и кожаных одежд, струящихся прядей волос и шёлковых платьев, металличности роботизированных элементов и блеска латекса.

Гиперреализм, которого Сораяма достигает благодаря мастерскому владению аэрографической техникой рисования, не является попыткой иллюзии или достижения наивысшей реалистичности изображаемого объекта. Это в своем роде суперреализм, открывающий нам больше, чем реальность, которую мы можем познать на данный момент. Не сюрреализм (дословно, “над-реализм”), создающий непредсказуемые вариации новой реальности, но футуристический реализм, показывающий то, с чем пока что никто не сталкивался или то, о чём пока что неизвестно.

Именно поэтому женские образы Сораямы не ассоциируются у нас с “земной” женской особью, которую художник вольно “проапгрейдил” в соответствии с требованиями будущего. Эти женщины-киборги — очевидно, неземные создания, человекоподобные существа более высокой организации, чем человек. Они — богини, какими их видит художник. Возможно, богини из будущего или из другого измерения. Их внешняя “идеальность” и недостижимость, для наc может означать невозможность стандартов красоты, которые создаются и поддерживаются огромной индустрией. Ведь происхождение этих фемботов неестественно, а значит существование им подобным невозможно, по крайней мере в этой реальности. 

Эта неестественность происхождения прослеживается во всём процессе работы над “Sexy robot”. Сораяма постоянно сталкивался с необходимостью балансировать между человеческой физиологией и внедрением в неё механических элементов, поэтому искусственно проводил манипуляции над этими существами. Почти биоинженерия : стратегическое добавление человеческому телу частей машин и наблюдение за “жизнеспособностью” результата. Только на бумаге и с помощью красок. В каком количестве стоит оставить в рисунке реальную биологию человека? Как не потерять ощущение телесности в изображении, при этом не погубив эти прекрасные женские тела заточением в неживых металлических корпусах?

Очевидно, Сораяма нашёл идеальную пропорцию. Он избирательно оставляет в фемботах привычно человеческое, то самое, что возбуждает и влечёт зрителя. И с хирургической точностью заковывает плоть в холодный металл, создающий практически ощутимую преграду желанию. Сораяма создаёт объект эротического созерцания, при этом оставляет в нём момент недоступности и сохраняет эротизм не первостепенным, абстрактным, отвлечённым. Художнику удаётся демонстрировать сексуализированные образы, при этом не проваливаясь в пошлость или порнографию. Подобное смелое, но при этом отстраненное обращение с темой секса, с изображением тела может объясняться культурными традициями, в которых сформировано японское представление о сексуальности. 

Сексуальность в Японии, как и многие другие явления, помещена в едва уловимое европейским менталитетом противоречивое положение. Современная японская сексуальная культура крепко опирается на традиционные представления доминирующей религии — синтоизма, в котором сексуальная связь не табуируется и не является грехом. Сам акт, соединение мужского и женского начал понимается как процесс сотворения всего сущего, а потому не порицается традиционной религией. Даже наоборот, во многом поощряется. По этой причине во многих неурбанизированных префектурах по сей день отмечают Канамара-мацури, посвященный фаллическому культу плодородия.

Сексуальность в Японии не находится под сводом запретов, в каком виде это существует в христианских или исламских верованиях. Она может шокировать западного наблюдателя, но не своей пошлостью, а иными формами проявления сексуальности, включая большое количество всевозможных секс-фетишей и практик (шибари, сёкусюдзэмэ, бурусэра и др). Она откровенна, но не волнующе похотлива. Бесстыдна по отношению к телу, как к единому комплексу биологических особенностей. 

Насколько вообще может быть физиологично изображение тела ? Наглядный пример — традиционные “весенние картинки” или сюнга, откровенно изображающие соитие. Японские художники не стеснялись беспристрастно изображать все физиологические аспекты процесса, в том числе не скромничая в гипертрофировании гениталий, фантастичности ( или даже невоспроизводимости ) некоторых поз и сюжетов. Эти свитки с ксилографиями больше напоминают праткическую инструкцию по применению и как будто не созданы как предмет эстетического наслаждения. Они изящно и художественно исполнены, и потому могут радовать глаз, но не потому что на них изображены обнаженные тела.

Мы можем наблюдать похожий эффект в гиноидах Сораямы : наслаждение их плавными изгибами подразумевается, но является первопричиной их создания художником. Их сексуализированная нагота очевидна, но при этом за ней можно без стеснения наблюдать длительно, поскольку их холодное, гиперболизированное совершенство периодически остужает пыл зрителя. 

Спустя пять лет практик скрещивания дроидов и соблазнительных женских тел, в 1983 году Сораяма собрал все вариации хромированных богинь в первую книгу “Sexy robot”, опубликованную издательством Genko-sha. Книга представляла собой наглядный справочник, детально описывающий процесс создания картинок с помощью различных графических материалов. (Пособие Сораямы до сих пор пользуется спросом у иллюстраторов и упоминается в качестве учебника в различных художественных учреждениях по всему миру.) Эта публикация представила миру невиданную ранее формулировку образа роботов.

80-ые годы во всём мире были отмечены влиянием научной фантастики. Компьютеризация, активно развивающаяся всемирная паутина, гонка за первенство в автоматизации и роботизации. Ощущая и наблюдая глобальные изменения, человек вынужден был заново понимать действительность и пытаться адаптироваться к жизни, которая потихоньку перетекала в неведомое ранее, цифровое пространство. Sci-fi — научная фантастика — был один из способов осмысления будущего, которое уже совершилось.

За новыми технологиями, консолями Atari и приставками Nintendo, первыми “Макинтошами”, роботами Kawasaki была обратная сторона. Технический прогресс начал рассматриваться многопланово: в том числе происходило, как минимум, осознание его несовершенства как эволюционного явления, и, как максимум, губительности его повсеместного применения. Антиутопии в стиле киберпанк, рассказывающие о грядущем упадке человеческой культуры и об ограничении человеческих свобод на фоне цифровизации, были каноническим сюжетом литературных произведений, кинематографа и изобразительного искусства. 

Япония была одним из главных поставщиков референсов для всего этого наследия. Именно японская технологическая компания Kawasaki Heavy Industries, Ltd. в 1968 году собрала первого промышленного робота, в 80-ых государство значительно нарастило этот сегмент рынка, а в 2000-х стала мировым лидером по экспорту роботов и их негласной мировой столицей.

Трилогия “Киберпространство” канадского писателя Уильяма Гибсон определила киберпанк литературу следующих лет. Гибсон впервые описал виртуальную реальность и дал этому явлению название. По словам автора, многие локации одного из рассказов серии, “Нейроманта”, включая место действие романа, промышленный японский район Тиба, были написаны им со слов японских туристов, бывавших в Ванкувере. Сам писатель на момент публикации произведения ни разу не бывал в Японии, но благодаря своей (возможно, провидческой) фантазии создал образ будущего, который из фантастического превратился в реальный. Позднее, в 1982 году Гибсон обнаружит, что он был не одинок в своих представлениях о будущем — “Бегущий по лезвию” Ридли Скотта продемонстрирует киберпанковскую реальность, антигуманную, мрачноватую, подсвеченную флюоресцентным неоном, и так сильно напоминающую урбанизированные японские местности: 

Взаимное проникновение киберпанка и японской культуры создало волну популяризации киберпанк-движения, идеология которого послужила основой для аниме и манги. Все распознают ярко-зеленый, мерцающий цифровой дождь, ставший визуальным ДНК “Матрицы” сестёр Вачовски. И лишь немногие — что впервые этот культовый синефильский символ появился в японской манге “Призрак в доспехах”, опубликованной в 1989 году.

Необязательно знать сюжет этого сай-фай боевика, чтобы убедиться в том, что Масамунэ Сиро, очевидно, поглядывал в каталоги “Sexy robot” Сораямы, когда работал над образом главной героини — автор разметил её обнаженный портрет в полный рост на обложке оригинального издания. Нагая Мотоко Кусанаги обнаруживает в себе черты сораямовских девушек-киборгов : акцентированные пышные груди окружены проводами, датчиками и разъёмами, гладкое тело — кожаный каркас, скрывающий биомеханическую сущность. Подобные соблазнительные кибергероини в секси доспехах становятся неотъемлемой частью следующих научно-фантастических манга и аниме, например, “Боевой ангел” Юкито Кисиро (более известный в современной экранизации “Алита: Боевой ангел” Роберта Родригеса).

Несмотря на то, что массовая культура уже вовсю цитировала сораямовских кибердев, его роботизированная эротика получила официальное “одобрение” художественной индустрии после того, как журнал Penthouse несколько лет подряд публиковал на своих страницах работы художника. А после публикации в 1984-ом году второй книги Сораямы “Пин-ап”, журнал Playboy предложил художнику снять полнометражный фильм об эволюции и развитии модного секси робота.

Спустя 4 года, в 1988-ом году, художник закрепился в своей первой галерее, The Seibu Department Store, где провёл первую персональную выставку. Западные коллеги открыли Сораяму в 1994 году — Tamara Bane Gallery в Лос-Анджелесе презентовала персональную выставку Сораямы с тиражной графикой “Limited Editions Graphic by Robert Bane”. Близость локальных киностудий повлияла на внедрение Сораямы в съемочный процесс. Он работал над созданием экспозиций для фильмов “Живая мертвечина” (1992 г.) Питера Джексона, “Патруль времени” (1994 г.) с Жан-Клодом Ван Дамом, а также для “Космических рейнджеров” (1995г.) Стюарта Гордона. 

В середине 90-х образ обнаженные секси роботы стали постепенно “одеваться” художником. Разумеется, силуэты и материалы одежд выбирались соответствующие: крепко обтягивающие контуры тел кожа, латекс, силикон, пластик, плексиглас — имитация различных текстур стала одним из новых фетишей Сораямы. Один из созданных им металлических костюмов без проблем интегрировался в высокую моду. Не нашлось бы более подходящего дизайнера, сумевшего создать свою собственную версию секси робота от кутюр, чем Тьерри Мюглер.

В 1995 году дизайнер отметил 20-летие своего модного дома грандиозным показом в здании парижского Зимнего цирка. Это событие изменило видение современной женской моды: супермодели любых форм, комплекций и гендеров выходили не на подиум, а на импровизированную сцену, эпатажно и ярко демонстрируя наряды кутюрье. Между дефиле случались музыкальные интерлюдии, а финал продолжительных представлений напоминал безудержные танцы под техно-бит.

Оммаж на секси броню сораямовских богинь стал кульминацией шоу – модель, одетая в черное, непрозрачное платье в пол, снимала с себя слои традиций “вчерашней моды”, пока из под последнего не обнажился стальной костюм робота, намекающий на футуристичные киберпинапы Хадзиме Сораямы.

Возможно, самое неожиданное применение секси роботов Сораямы случилось в сотрудничестве с Aerosmith. Вы наверняка слышали их “Jaded” или “Fly Away from Here” ? Эти легендарные хиты 2000-х были объединены в альбом с говорящим названием “Just Push Play” (“Просто нажми Плэй”), иронично напоминавшим о степени популярности и заслушанности композиций. Написанный гламурным курсивом призыв к действию “Just Push Play” помещен на фоне отполированного робота Сораямы.

Поза, пропорции тела, приоткрытые губы фуксиевого цвета и, самое очевидное, ритм, в котором поднимается платье фембота, отсылают к знаменитому жесту Мэрилин Монро из фильма “Зуд седьмого года”, когда потоки воздуха вентиляционной системы метро раздувают юбку героини. Чуть позже, в 2009-ом Сораяма продолжит вдохновляться образом поп-дивы и создаст серию утончённых иллюстраций с изображением Монро. 

Одним из самых поэтичных и трогательных событий в биографии Сораямы можно назвать работу с Джорждем Лукасом в 2013-ом году. Режиссёр, находящийся в постоянном поиске новых трактовок роботов и дроидов, обратился к художнику с просьбой внести вклад в концепцию костюмов “Звёздных войн”. Художник создал гиперсексуализированное изображение дроида Бетти, которое можно было наблюдать в “Войне клонов”. Так, спустя более тридцати лет после создания альтернативного C-3PO, Сораяма, находясь в процессе творческих поисков своего statement object, заявил о нём практически всему миру, сделав секси гиноида частью визуального наследия культовой кинофраншизы. 

Те опущения в хронологии, которые вольно допущены в этом тексте, не говорят о периодах непродуктивности автора. Наоборот, Сораяма настолько деятельный художник, что перечисляя его многочисленные каталоги, обложки для комиксов, сотрудничества с кинорежиссерами, артистами (KAWS, The Weekend, Medicom Toy), дизайнерами, брендами одежды (BAPE, Nike, Dior) мы будем бесконечно сталкиваться с очевидной мыслью : Хадзиме Сораяма — один из важнейших ныне живущих деятелей искусства, влияние которого сложно переоценить. Тот факт, что его творчество нашло применение даже в самых неожиданных областях массовой культуры, только подтверждает вышеприведенный вывод. Однако, важнее, не то количество коллабораций, которые реализовал художник — это демонстрирует его востребованность, но ничего не говорит о важности образной и визуальной революции, которую он не намеренно осуществил. 

В начале 2000-х был популярен сайт, предлагающий бесплатную возможность скачивания “обоев” для рабочего стола компьютера. Wallpapers существует и по сей день, но именно в то время он был переполнен различными вариантами эротических фонов. Девушки с гиперболизированными формами в недвусмысленных позах могли быть соблазнительно распластаны на экране вашего лэптопа. Их позы, взгляды, одеяния так сильно совпадают по атмосфере с секси роботами Сораямы, что человеку, выросшему в эпоху Web 2.0, сложно абстрагироваться от этих бытовых ассоциаций.

Упоминание цифровых технологий и компьютеризации — понятия, которых сложно избегать, говоря о Хадзиме Сораяме. Поскольку эти аспекты оказали ключевую роль и на формирование творческого языка художника, и на то, какими способами и в какие сферы современности распространилось его наследие. Ведь если вспомнить игровую индустрию, то можно обнаружить в ней привлекательные образы харизматичных кибервоительниц.

Если приглядеться к персонажам современного кинематографа, то можно увидеть наделенных искусственных интеллектом, идеализированных женщин-роботов, как в фильме “Из машины”. Если пойти на OpenSea или SuperRare, то можно даже немного утомиться от количества вариаций токенизированных кибербогинь, которые создаются диджитал художниками.

Если вернуться из виртуальной реальности в окружающую — можно осознать, что сексуальность и восприятие женского тела переживают ренессанс толерантности. Женский образ в новых условиях сохраняет дух киберпанковских героинь, сильных, независимых и недоступных, но критикуется при избыточном стремлении к идеализации и сексуализированности. Возможно, поэтому образы, созданные Хадзиме Сораямой будут и дальше плодотворно перевоплощаться и интерпретироваться в виртуальной реальности.