Помните популярную в 2010-х видеоигру “The Sims”? Каждый создавал там альтер-версию себя: наделял далекими от реальности внешними данными, флиртовал с несуществующими крашами, нетерпеливо совершенствовал живописное мастерство в режиме ускоренного времени, использовал все чит коды на бесконечный доход и отрывался по полной в строительстве самого роскошного дома в “Городке номер 1”. Иногда, топил своего сима в бассейне без лестницы — от скуки или ради забавы. Неограниченные возможности, возможность принимать нестандартные решения и управлять происходящим, не руководствуясь общепринятыми нормами — то, что привлекает нас в симуляторах. Контролируемый и предсказуемый мир видеоигры — становится местом эскапизма, куда мы прячемся от реального мира и его реальных проблем. 

Нынешние времена с последними достижениями в области имитации реальности предлагают еще больше: лечить ментальные расстройства с помощью VR, строить выставочные пространства в Spatial, проводить показы цифровой моды в Decentraland, ходить на онлайн знакомства в Parisland. Метавселенные сейчас — это пространство, которое мы действительно намерены заселить или это очередной угол, куда нам удобно сбежать? За любым ответом на этот вопрос последует необходимость обустроить своё цифровое владение. Вероятно, по привычке мы будем делать это, копируяивставляя образы любимых предметов из аналогового мира. А в качестве вдохновения всегда можно обратиться к утопическим интерьерам в работах DotPigeon — если вас не смущает постоянное присутствие какого-то парня в балаклаве…

Сам художник рассказывает, что начинал создавать цифровую живопись (читай: рисовать картинки в Photoshop) еще в 16 лет. Как и многие энтузиасты в те времена, он выкладывал свои труды на Deviantart. Обойдём этот особенный угол всемирной паутины и воспользуемся запрещенной соцсетью с картинками в качестве общедоступного портфолио DotPigeon. Самые первые работы художника, по крайней мере, те из них, которые он решил не архивировать, эксплуатируют популярные визуальные коды. Канареечный сникер свуш указывает на укладку Трампа, кукла Барби со стабильной улыбкой демонстрирует целлюлит, жирненький бекон из стрит-фуд киоска заменяет энергетическое топливо. DotPigeon избирательно проявляет обыденные аспекты нашей жизни и скрещивает их между собой в обманчиво рандомном порядке. Как если бы попросить Сhat GPT сконструировать что-то более вменяемое и имеющее внутреннюю логику, чем цифровые скульптуры Урса Фишера.

Образы DotPigeon претворяются версиями рекламных кампаний, которые никогда не будут использованы, в которых странность и противоречия подчеркнуто гиперболизированы и высмеяны. Ориентация на создание вовлекающего взаимодействия в этих картинках непрозрачно намекает, что до начала творческой практики DotPigeon более 10-ти лет работал арт-директором в рекламном агентстве. Отсюда его любовь к работе со знаками и месседжами, которые мы автоматически научены считывать. За десяток лет Стефано Фраоне — настоящее имя художника (или то, которое ему комфортно себе присвоить), порядком подустал от клиентских брифов, некомпетентных сотрудников, постоянных попыток втиснуться в ограниченный бюджет и прочих корпоративных прелестей. В творчестве, создании своих собственных объектов он почувствовал свободу. 

Иронично, что освобождение от офисного бремени совпало с наложением глобальных ограничений в мире. В пандемию, когда большинство из нас были изолированы четырьмя стенами собственной комнаты, DotPigeon решает использовать эти замкнутые условия в качестве  воображаемой пространственной среды, в которой формируется главный герой его работ. В новых цифровых холстах художник конструирует роскошные интерьеры — не от ковидной скуки или лихорадочной астении. Он исследует тренды современного дизайна, насматривая архитектурные сайты, блоги о декорировании, ленты коллекционеров. Сайты по поиску элитной недвижимости типа Zillow оказываются неочевидным источником референсов — всё-таки большие белые буквы Голливуда органично воспламеняются на фоне убедительно сымитированного интерьера какой-то знаменитости.

Учитывая доступность и открытость информации, можно буквально по списку собрать себе виллу в глянцево-стерильной эстетике пинтереста, с тонкими барельефами на белоснежных стенах, арочными окнами и текучими лестницами. Или, уподобясь тотально нюдовой резиденции Кардашьян, отстроить минималистичный дворец, граничащий по объему пустующих пространств с протестантскими церквями. Помещения с самым громким эхо необходимо посвятить развеске работ Лучо Фонтана. Интерьер здесь может рассматриваться как разросшийся по комнате натюрморт, символический набор предметов, скопление которых представляет собой портрет человека, обитающего в этом пространстве-времени. И далее — портрет общества, обладающего своим собственным ассортиментом артефактов. 

Подобно тому, как в коллаже Ричарда Гамильтона “Так что же делает наши дома такими особенными, такими привлекательными?” собираются потребительские клише-предметы, интерьеры DotPigeon являются сосредоточением современных представлений о статусности, привилегированности и элитарности. Элитарным является (становится и укрепляется в своем становлении) и искусство, помещенное в эти пространства. DotPigeon в качестве самопровозглашенного куратора отбирает и развешивает на стены своих виртуальных вилл самые топовые аукционные имена — теперь для этого можно ограничиться сёрфингом по Hypebeast. Жан-Мишель Баския, Кит Харинг, Дэмиан Хёрст, Такаши Мураками, Йошитомо Нара. Не забывает и о своих популярных коллегах по цеху: CB HOYO, Retna, KAWS, Stik, Javier Calleja и др.

С помощью своего пародийного коллажа Гамильтон критиковал послевоенную потребительскую культуру, в которой абсолютно что угодно может быть объектом потребления. Пространство его инсценированной комнаты абсолютно проницаемо, ибо различия между публичным и приватным стёрты средствами информации и потребительскими товарами. Интерьеры в работах DotPigeon, напротив, ощущаются очень коробочными, замкнутыми, стагнироваными, почти вакуумными. Они — макет, шаблон, безжизненный фасад. Изредка в окнах мы можем увидеть фрагменты “внешней” среды, кусочки природы — но и она выглядит застывшей в своей вечнозелености.

Ярко-голубые бассейны со статичной водой напоминают живопись Дэвида Хокни, периода изображения калифорнийских домов с их насыщенностью и вместе с тем поверхностностью. Полки с книгами, которые так полюбили выставлять в качестве декора инфлюенсеры, переполнены разноцветными корешками. Но, если приглядеться. Вместо литературы от историков моды или искусствоведов домашние библиотеки ломятся от обложек с оскорбительными надписями. Схожие провоцирующие фразы замечаются выцарапанными на обивке дивана или затэганные баллончиками на стенах. Чем дольше смотреть — чем больше деталей, растворяющих идиллическую пелену. На мраморных столах — бычки. Мелкий мусор — на ковре. В стульях — воткнутые ножи. Эти странные детали — баги, ошибки, помехи. Среди которых доминантный глитч, слон в комнате — тот самый персонаж в балаклаве.

Бунтарь в балаклаве (RIOT) — назойливый изъян, вмешивающийся в отполированную обстановку роскошных особняков. Каким-то образом он проникает в эти дома и устраивает внутри них анархию: поджоги, разрушения, погромы или отчаянное переворачивание всего дома верх дном. Примечательно, что нам не показывают то, как именно он вламывается туда. Никаких насильственных действий, убийств, краж и прочей преступной грязи. Создается впечатление, что называющий себя бандитом на самом деле — постоянный житель этих вилл, просто довольно вредный и любящий попакостить. Да, он творит в них абсолютно всё, что заблагорассудиться, но, кажется, это его миссия, интенция присутствия в этих условиях.

Оставленные им мятежные следы, действительно, проявления бунта, но бунта, разворачивающегося внутри замкнутых четырех стен. Иногда он равнодушно взирает на происходящее, иногда, подобно герою Гойи поддаётся “сну разума порождающему демонов”, иногда успокаивается игрой на рояле,  а иногда и вовсе ничего не предпринимает. Парень в балаклаве — как та часть нашего разума, нашей личности, которая всегда существует в нас. Деструктивная, прямолинейная, настоящая, циничная и рвущаяся на свободу. Но та, которую мы сдерживаем и не позволяем вырваться. Оставляя её находиться в заточении собственных придуманных ограничений, усвоенных правил, общественных норм, мы только подогреваем её нереализованность и напряжение, не даём выхода этому внутреннему конфликту. 

Уверенность, с которой он функционирует в заданных условиях создает впечатление, что пространство и объекты внутри полностью присвоены этим персонажем. Он вымещает свою ярость, усталость и фрустрацию на стены домов, чтобы транслировать недовольство текущей общественной парадигмой, распределением благ и косности взглядов. Бунт внутри жилищ old money — метафора разрушения изнутри рутинных принципов формирования критериев искусства, развенчание консервативной системы, овладевшей институциями и коллекционерами. Закурив сигарету в комфортном кресле, парень в балаклаве разбрасывает колючие сюрикэны на шелковые ковры и с деланной элегантностью критикует текущую культуру потребления искусства, поверхностную, автоматическую и находящуюся во власти стереотипов и больших денег. 

Бунтарь в балаклаве — не только образный конструкт, но еще и материализованный в цифровом пространстве герой, аватар, альтер-эго художника. Из физических холстов, на которых напечатана цифровая живопись, он перекочевал в мета вселенную и с легкостью адаптировался там. Не просто так в псевдониме художника упоминается pigeon (“голубь”) — крайне приспособленческое животное. Переход в блокчейн-медиум действительно был закономерным для DotPigeon, изначально работающего на грани аналогового и цифрового искусства. В NFT объектах модные интерьеры служат всё той же фасадной декорацией, но несколько меняют облик. Чтобы соответствовать трендам метавёрса, DotPigeon использует в качестве декора “помещений” произведения популярных  крипто художников: Fvckrender, Mad Rabbits Riot Club, BAYC, Crypto Mories и др.

Технология NFT также даёт возможность DotPigeon не только оживлять статичную живопись, анимируя некоторые её фрагменты, но и создавать буквально движущиеся произведения. Например, “Ничто не сравнится с бандой”, эволюционирующее в вандальности по мере того, как каждый новый коллекционер разблокирует следующий уровень ставки перепродажи.

Стремясь вырваться за пределы живописного пространства, будь то холст или запись в блокчейне, аватару художника удаётся проникнуть в реальность, хоть и в её дополненном измерении. Бунтарь в версии AR-фигуры может блуждать по ранее неизведанным локациям и взаимодействовать с предметами искусства из физического мира, создавая новые сценарии беспорядков и разрушений. "Мы что, поменялись местами?"

В то время, как персонажи с цифровых картин попадают в нашу реальность, мы отцифровываем себя и своё окружение. Мы конструируем эти демоверсии знакомых пространств, тренируясь в имитации интерьеров и сред, подготавливая почву для большого эпизода побега. Нам всем хочется иметь подобное место, уединенное, свободное от ограничений и правил реального мира. И кажется, мы согласны на этот акт эскапизма в метавёрс, лишь бы обладать этим. Согласны заменить собой персонажей, запертых в искусно имитированной благополучной среде. Но что если, вместо игры в симулякр обнаружить такое место в собственном разуме, в своём реальном пространстве ума? 

After all, it’s all in your headspace